Первое сообщение в теме :

3-й Рейх возвращается
То, что сейчас происходит в Крыму, не укладывается ни в какие разумные рамки.
Неужели кто-то еще надеется на пересмотр политической карты мира? На дворе, ведь, не средние века!
Как в одной голове уживаются мысли о суперсовременных нанотехнологиях и междоусобные замашки времен татаро-монгольского ига?
Помните кадры из одного из фильмов Чаплина, где тиран с усиками и нездоровыми амбициями играет судьбами Земного шара, как мячиком? Сейчас эти картинки вновь невольно всплывают в воображении. Только теперь "игрок" без узнаваемых усов и больше похож на блондина - любитель горных лыж и восточных единоборств...
Того, что был с усиками, союзники смели еще в первой половине прошлого века.
Если не одумается, блондина без усов ждет та же участь!
Потому, что уже середина второго десятилетия ХХI века!
И мир уже не тот.
И люди уже не те.
Даже в его стране, занимающей почти 1/6 часть суши Земного шара.

Ми не дамо владі забути про кримчан

Сьогодні, точно знаю, багато людей думками в Сімферополі. Так склалася історія, що останні 236 років цей день вважають днем народження міста. Ясна річ, справжня історія набагато глибша.
Перше античне скіфське поселення на території сучасного Сімферополя виникло ще у ІІІ столітті до н. е. Тож як би того не прагнула царська, радянська, а нині і російська пропаганда, Сімферополь, це більше ніж 236. До 1784 року, до вторгнення Російської імперії місто носило прекрасне кримськотатарське ім’я Акмесджіт. Тоді, як і зараз, російські загарбники хотіли стерти з пам‘яті людей славну історію Білої Мечеті. Але я точно знаю – їм це зробити не вдасться!
На цьому архівному відео один день із історії – 26 лютого 2014 року, коли Сімферополь рішуче виступив проти сепаратистських рішень Верховної Ради Криму. Понад 10 тисяч кримських татар і кримчан інших національностей тоді прийшли під будівлю кримського парламенту. Вони заявили, що Крим – це Україна, та не дали Москві показати бажану для них картинку совкової одностайності, ніби Крим добровільно попросився до Росії. Ні, не просився.
28 лютого я прилетів до Сімферополя, щоб зупинити руйнівні процеси, які почалися зі спроби оголошення незаконного референдуму. Я хотів переконати депутатів у Сімферополі, вберегти від фатальних рішень. Верховна Рада Криму уже не працювала. Вона була оточена так званими «зеленими чоловічками» – військовими РФ і ланцюгом осіб в камуфляжі, які називали себе кримською самообороною. Вони координувались офіцерами спецслужб РФ. Я бачив їх на власні очі. Згадуючи цей день, я пишаюся поведінкою кримчан, які в умовах російського вторгнення підходили і чітко висловлювали мені свою підтримку.
Уже понад 6 років Сімферополь, наш славний Акмесджіт, знаходиться під російською окупацією. Попри утиски агресора у місті продовжують жити справжні патріоти, які люблять і борються за Україну і чекають повернення Криму до Батьківщини.
Незважаючи на те, що питання звільнення Криму зникло з порядку денного нинішньої влади, ми не дамо забути про кримчан. Ми вас любимо, ми про вас пам'ятаємо, ми боремося за об’єднання нашої великої української родини. З Днем міста, дорогі сімферопольці!

Что вы знаете о Крыме?

Принято считать, что нет ничего хуже, когда политики далеки от народа. Но верно и обратное: когда политики от обывателя ничем не отличаются – это печально.
Довольно безответственно считать общественное мнение – носителем финальной истины. Обыватель может быть верить во что угодно – и его одобрение и неодобрение вовсе не служит моральным критерием. В разное время «публичная норма» могла включать в себя рабовладение, антисемитизм, семейное насилие, религиозную нетерпимость и далее по списку.
И «общественное мнение» нашего времени вовсе не стало исключением. Социальные предрассудки и инерционные шаблоны никуда не делись. Политик, который умеет слышать своего избирателя – обречен на электоральный успех. Но для того, чтобы менять страну к лучшему, только лишь умения слышать явно недостаточно.
Если власть ориентируется в своей работе лишь на социологию ожиданий – она вряд ли сможет добиться успеха. Просто потому, что интересы страны требуют от политика не только умения оглядываться на запрос. Они точно так же требуют от него умения формировать повестку. И крымский вопрос – тому яркая иллюстрация.
В украинских медиа крымской теме посвящено лишь 2% времени. Кто-то скажет, что это закономерно. Что полуостров нечасто способен быть поставщиком тем для украинского материка. Что медиа вынуждены оглядываться на рейтинг, а Крым не входит в топ поисковых запросов. Скажет – и будет прав. Отчасти прав.
Потому что принцип «чего изволите» работает далеко не всегда. Общественное значение темы может превышать общественный запрос на нее. Если бы рынок был универсальным решением – не было бы нужды в социальной рекламе. Той самой, которая за счет доноров пропагандирует здоровый образ жизни. Уговаривает пристегиваться за рулем. Напоминает о важности гигиены.
У любой страны есть своя информационная политика. Одна из задач которой – актуализировать темы в сознании собственных граждан. И разница между Украиной и Россией еще и в том, что Москва этим занимается, а Киев – почти что нет.
Весь пул российских медиа под чутким руководством государства неустанно напоминает обывателю о значении полуострова. Снимают фильмы. Готовят программы. Выпускают сюжеты. Официальный Кремль давно научился подчинять свой экономический ресурс политическим интересам, а потому может позволить себе не оглядываться на сиюминутный результат, тем самым, добиваясь долгосрочного.
Этот подход имеет прямой эффект. Эксперты по российскому авиарынку рассказывают о том, что частота упоминаний полуострова в российском медиаэфире напрямую сказывается на интересе обывателя. В результате – даже в эпоху кризиса непритязательные крымские курорты продолжают оставаться в топе российских поисковых запросов.
И речь сейчас вовсе не о том, что Украине нужно копировать Москву, строить систему пропаганды и ставить медиа под государственный контроль. В конце концов, мир придумал немало форматов для решения подобных задач. Государство может заказывать контент, договариваться о его размещении, предусматривать льготы для тех, кто готов идти навстречу. Но все это невозможно до тех пор, пока политики в общении с избирателями готовы выполнять роль официанта.
Пока официальный Киев будет отталкиваться в своих шагах от «низовой повестки» – многие темы обречены выпасть из сферы публичного внимания. Пока Украина не определится со своей информационной политикой – ее будут определять те игроки, которые определиться уже успели. И ситуация, в которой Крым постоянно присутствует в российских медиа и почти отсутствует в украинских – играет явно не в пользу Киева.
Это всего лишь история про разные подходы к политике. Кто-то отталкивается от пожеланий обывателя. Кто-то формирует свою собственную повестку. Первый подход помогает решать краткосрочные задачи и наращивать рейтинг. Второй – претендует на ответственность и напоминает инвестицию в будущее страны.
Никто не собирается приуменьшать значение рынка. Спрос действительно определяет предложение – и эта формула способна работать в самых разных условиях. В разных – но не во всех. Современные войны идут не только за реальность, но и за то, что мы о ней думаем. И если вы не заполняете информационный вакуум – будьте готовы к тому, что его заполнит кто-то еще.

Спрос определяет предложение. А иногда – наоборот.

Чем слабее Украина, тем легче ей стать трофеем Москвы

Критиковать реальность очень удобно.
Она всегда будет давать для этого поводы. Ямы на дорогах и коррупция в кабинетах. Продажные суды и неэффективные госуслуги. В нашем настоящем можно найти тысячи причин для недовольства – и каждый, кто возьмется с ним воевать, очень скоро обрастет паствой. Она будет рукоплескать пророку и объявлять его последней надеждой.
Момент истины наступает в тот момент, когда пророк начинает говорить о картинке желаемого. Той самой, ради наступления которой он предлагает разрушать существующее. В этот момент мы узнаем о том, что именно борется с нашим настоящим: прошлое или будущее.
Наше прошлое нам хорошо знакомо. Украина существовала в нем столетиями. Российская зона влияния. Колониальный формат. Московская редакция духовных скреп. Все то, что в итоге закончилось аннексией Крыма и вторжением на Донбасс. Столь долгое существование на российской орбите не могло пройти без последствий. В результате нас окружают люди, мечтающие о прошлом, и политики, делающие на этом запросе себе карьеры.
С будущим все немного сложнее. Оно дано нам не в ощущениях, а в наблюдениях. Мы сталкиваемся с ним, когда пользуемся безвизом и ездим в Европу. Оно вовсе не лишено недостатков – но их размер куда меньше, чем то, что сулит нам наше «вчера». Будущее меряется продолжительностью жизни и пространством безопасности. Качеством судов и уровнем коррупции. У будущего может быть много редакций, но фундаментальные вещи остаются неизменными.
Строить новое куда сложнее, нежели разрушать существующее. Движение вперед требует сознательных усилий, а дрейф в прошлое нуждается лишь в бездействии. Будущее хочет перестраивать настоящее, а прошлое требует обнуления уже достигнутого.
В своей борьбе за власть прошлое всегда торгует простыми ответами. Более того – это его главная отличительная черта. Оно упрощает всю сложность нашей реальности до нескольких формул – и затем торгует лицемерной простотой оптом и в розницу. Требовать смертной казни для коррупционеров всегда проще, чем уменьшать поле для взяток. Призывать «забрать и поделить» куда легче, чем создавать пространство честной конкуренции. Будущее требует эволюции и усложнения, а прошлое просто предлагает найти вождя и вручить ему скипетр.
Прошлое – это идея мира ценой капитуляции. Это идея финансового обезболивающего вместо экономических реформ. Это идея сноса немногих работающих в стране институтов, построенных под давлением Запада. Задача прошлого – разрушать существующее, потому что чем слабее Украина, тем легче ей стать трофеем Москвы.
Именно поэтому контекст имеет значение. Бичеватель пороков может быть сколь угодно красноречив и ярок. Его формулировки могут быть сколь угодно точны и безжалостны. Но все это обретает смысл лишь в тот момент, когда автор готов говорить не только о диагнозах, но и о рецептах лечения. Потому что иначе может оказаться, что перед вами стоит прошлое, которое просто пытается притвориться будущим.

Дьявол всегда в деталях, не так ли?

Оккупированные территории: Завоевывать или освобождать?

Украина спорит не об абитуриентах, а о самой себе.
Официальный Киев предложил упростить поступление в украинские вузы для абитуриентов с оккупированных территорий. Идея простая, логичная и запоздавшая. Но именно она открыла в стране ящик Пандоры. И теперь мы следим за тем, как желание мести побеждает здравый смысл.
Распахивать двери украинских вузов для абитуриентов Крыма и Донбасса нужно было еще в 2015-м. Причем, распахивать максимально широко – без ограничений на выбор вуза и вступительных экзаменов. По нескольким причинам.
Первое. Официальная позиция Украины довольно проста. Крым и Донбасс оккупированы. Местные жители – заложники ситуации, а не ее архитекторы. Украина сражается с Москвой за возвращение своих территорий. Страна платит большую цену, чтобы освободить украинских граждан, вынужденных жить под началом чужого враждебного государства.
И если вы соглашаетесь с перечисленным, то как это вяжется с неготовностью принимать в украинские вузы шестнадцатилетних подростков? Тех самых, которые по праву рождения являются украинскими гражданами. Тех самых, ради освобождения которых украинская армия пятый год сидит в окопах вдоль линии разграничения. Тех самых, о судьбе которых Киев вспоминает всякий раз, когда заходит речь о продлении западных санкций против Москвы.
Призывы пускать их в вузы по общим правилам похожи на лукавство. Эти подростки уступают своим сверстникам из других областей. Они вынуждены учиться по оккупационным школьным программам. У них есть качественные пробелы в знаниях и призывы мерить их общей линейкой похожи на призывы выхаживать раненых обычным рационом. Если Украина не считает должным помогать своим гражданам, оказавшимся в сложной ситуации, то почему нам должны верить жители других стран, которых мы уверяем в том, что освобождаем «своих» от «чужих»?
Второе. Любая война идет не только за территории, но и за умы тех, кто на этих территориях живет. В 2015-м в Крыму и на Донбассе было целое поколение, выросшее при независимой Украине. Они учились по украинским программам, болели за украинские футбольные клубы и считали столицей страны Киев, а не Москву. И первое, что начала делать Россия в том же Крыму – это предоставлять им максимально льготные программы поступления в российские вузы.
Последние пять лет Россия приватизировала украинских подростков из Крыма и Донбасса. Тех самых, которые не ходили в 2014-м на митинги. Которые не голосовали за Януковича и не тосковали по Советскому Союзу. Она отнимала у Украины не только ее территории, но и людей. А официальный Киев предпочитал половинчатые решения – и отважился на полноценные лишь в 2020-м.
Каждый осуждающий примеряет мантию инквизитора. Причем, в своей охоте на ведьм он мстит детям. Тем, кому в момент оккупации было 11 лет. Всякий раз, когда они слышат о том, что им нет места в украинских вузах – у них остается все меньше сомнений в том, что Россия была с ними честна. Когда говорила, что в Украине они никому не нужны. Когда настаивала, что у них нет с Украиной ничего общего.
Третье. У жителя Крыма и Донбасса не так уж много причин, чтобы отправлять своего ребенка на учебу в украинский вуз. Это чревато подозрением в неблагонадежности. Излишним вниманием оккупационной администрации. В конце концов, это история о том, что твой ребенок вряд ли вернется домой после получения диплома.
И дело не только в том, что украинский диплом будет не в чести у оккупационных администраций Крыма и Донбасса. Речь о том, что пять лет, проведенных в украинском вузе, в украинском окружении и среди украинских нарративов меняют твое представление о мире. И именно поэтому та же Россия на протяжении всех постсоветских лет открывала для абитуриентов из соседних стран двери в свои университеты. Мягкая сила. Формирование идентичности. Борьба за умы и сердца.
Тот, кто сегодня в Крыму и на Донбассе радуется оккупационным флагам, вряд ли отправит своего ребенка на учебу в Киев, Винницу или Львов. Потому что «фашисты», «снегири» и «мальчики в трусиках». Отправят своего ребенка лишь те, кто остался жить в оккупации под влиянием обстоятельств. Те, кому вы посылаете свои проклятия – их не услышат. Зато ваши проклятия слышат те, кто их не заслуживают.
Украина продолжает заочно спорить о судьбе оккупированных территорий. Одни сражаются за то, чтобы их вернуть. Другие – за то, чтобы от них защититься. Кто-то готов воевать, чтобы украинские флаги вернулись в Донецк и Севастополь. Кто-то – за то, чтобы оккупационные флаги не пришли в Харьков и Одессу. Но даже самые жесткие ястребы обычно сводят свою позицию к тому, что перед тем, как строить стену вдоль линии разграничения, нужно забрать оттуда всех лояльных. Так вот. Готовность получать образование в украинском вузе после шести лет жизни в оккупации – это лучший тест на лояльность.
Это самая простая арифметика. Плюс один человек здесь – это минус один человек там. Каждый переехавший сюда дончанин, луганчанин или крымчанин – это еще один повод Украине говорить от лица жителей оккупированных территорий. Каждый новый абитуриент в украинском вузе – это минус еще один человек, которому русский мир успеет промыть мозги.
А всем, кто тревожится за бюджетные деньги и чистоту конкуренции я просто напомню пару цифр. В прошлом году в Украине обучалось 1,3 миллиона студентов. Из них порядка пяти тысяч – это абитуриенты с оккупированных территорий. В общем зачете – менее половины процента. Исчезающая малая величина. И если у Украины есть шанс ее выправить – было бы глупо этим не воспользоваться.
В конце концов, только нам решать, где заканчивается Украина. И только нам решать, что именно мы собираемся делать с оккупированными территориями. Завоевывать или освобождать.

Павел Казарин, крымский журналист

Настроения в Крыму

На материке любят спрашивать о том, какие настроения царят в Крыму. При этом никакой достоверной социологии у нас на руках нет и не появится – и о причинах этого уже доводилось писать. Можно лишь предположить, что за последние шесть лет крымчане разделились на несколько групп.
Первая группа – это те, кто в 2014 году радостно принял новые флаги. Ядерная пророссийская группа вряд ли способна к эволюции. За прошедшее время они успели сжечь все мосты. Любое признание ошибок рискует обрушить их картину мира. Эти люди успели основательно вложиться в идею «русского Крыма» и «враждебной Украины», чтобы позволить себе сомнения. А потому все, что им доступно, – это рефлексии на уровне «царь замечательный, а вот бояре не очень».
Вторая группа – это те, кому ближе ценности бытового выживания. Для них цвет флагов вторичен, куда большее значение имеет тема условной «стабильности». До аннексии они судили о России по репортажам российского телевидения, а последние шесть лет они сравнивают телевизионную Россию и реальную. Которая успела за эти годы увеличить пенсионный возраст и затянуть своим гражданам пояса. В социальных сетях они обычно негромко жалуются на трудности быта и старательно отмахиваются от предложений поговорить о причинах сложившейся ситуации.
Третья группа – это проукраински настроенные крымчане. Им пришлось сложнее всего, потому что последние шесть лет им выпало жить в стране, которая отказывается признавать сам факт их существования. Для России принципиально важно доказать себе и миру тотальную лояльность жителей украинского полуострова. Что проявляется не только в «северокорейских» цифрах лояльности по итогу любого голосования, но еще и в том, что любой несогласный автоматически оказывается в Крыму в зоне риска.
Кто-то уходит в практику «малых дел». Одни посвящают себя семье и детям, другие – работе, третьи находят хобби. Поиск персонального «бункера» довольно закономерен: невозможно постоянно жить в «отмобилизованном» состоянии. Их персональный вклад в борьбу с несправедливостью сводится к «уменьшению энтропии вселенной». Кто-то инвестирует в собственное обучение или карьеру. Кто-то – посвящает время детям. Кто-то – волонтерит в пользу малоимущих или убирает мусор в парках. Одновременно они стараются не погружаться в политику – чтобы политика не начала интересоваться ими самим.
Те, кто решил не сбегать от реальности – рано или поздно оказываются во власти диффузии. В конце концов, невозможно жить в социуме и быть свободным от него. Российская пропаганда в Крыму слишком уж повсеместна, чтобы можно было избежать ее касаний. Они ритуально говорят о том, что не верят телевизору, а затем начинают его цитировать. Рассуждают о том, что аннексия позволила Крыму избежать «большой крови». Уверяют, что готовы слышать «все стороны конфликта». За последние шесть лет многие из них ценностно перебрались из проукраинского лагеря в российский либеральный.
Наконец, последняя группа – это те, кто ушел в жесткую внутреннюю эмиграцию. Те, кто сократил до минимума круг своего общения. Те, кто продолжают поддерживать отношения преимущественно лишь с единомышленниками. Жесткая информационная аскеза позволяет им не отвлекаться на российский телевизор. Чтобы сохранить себя в чуждом окружении – они уходят в глухую оборону. Лишь это позволяет им оставаться теми, кем они были на момент аннексии.

Вполне допускаю, что эту классификацию можно дополнить. Но, так или иначе, обобщать тех, кто живет в Крыму, было бы неправильно. Как бы кто ни пытался убедить нас в обратном.

Павел Казарин, публицист, телеведущий. Жил и работал в Симферополе, переехал в Киев в 2014 году после аннексии полуострова.

Оккупация и аусвайсы

Крым настолько же не-Россия, насколько не-Россией является Чечня. Эти регионы достались Москве силой оружия, и оттого она борется с любыми сомнениями по поводу собственных прав на эти земли. Кремлю важно убедить себя и мир в том, что российские флаги здесь поддерживает большинство.
Те, кто радостно встретил российские флаги на полуострове – охотно вторят Кремлю. Им отчаянно хочется ощущать себя «подавляющим большинством», и они шесть лет кряду повторяют одни и те же аргументы.
Например, любят говорить, что все нелояльные России крымчане покинули полуостров. Это удобно, потому что позволяет редуцировать проукраинские настроения до тех нескольких десятков тысяч людей, выехавших после 2014-го на материк. Вдобавок, такая позиция позволяет российским неофитам расписываться за всех оставшихся и выступать от их имени. Но этот аргумент не работает.
Из Крыма в первую очередь выезжали все те, кто после аннексии оказался в зоне риска. Активисты. Правозащитники. Политики. Все те, кто декларировал свою проукраинскую позицию публично. Все те, кто после 2014-го рисковал отправиться в тюрьму за призывы к нарушению терцелостности России. Вдобавок, полуостров покидали представители тех конфессий, которые были запрещены в России.
При этом все те, кто и прежде не декларировал публично свои взгляды, остались в Крыму. Они продолжают ходить по улицам, читают социальные сети и живут пространством частной жизни. Они ушли во внутреннюю эмиграцию, которая позволяет жить у себя дома, не соприкасаясь с государством.
Северокорейские цифры лояльности, которые Россия рисует в отчетах по итогу любых плебисцитов, неудивительны. Москве важно показать, что ей лояльны все без исключения жители полуострова. Включая крымских татар, которых в регионе насчитывается до 15%. Любая официальная цифра, которая не будет включать в себя эту долю, даст повод говорить о том, что коренной народ полуострова не поддерживает окружающую реальность. А потому Москва предпочитает рисовать в отчетах «​подавляющие»​ результаты.
Вдобавок, адепты Москвы любят ссылаться на массовое получение российских паспортов в Крыму. Твердят о том, что согласие на документы – показатель лояльности. При этом они неохотно готовы вспоминать, что и сами еще недавно жили с украинскими паспортами. Наличие которых отнюдь не делало их сторонниками официального Киева. А любовь к России точно так же не заставляла их переезжать из Крыма в российские регионы.
Классическое двоемыслие. Наличие у себя украинских паспортов они оправдывают тем, что у них «​не было выбора»​. Но когда речь заходит о том, что другие крымчане точно так же вынуждены были получать российские паспорта для жизни в Крыму – это вызывает у сторонников Москвы бурю негодования.
Но в том и штука, что российские документы на полуострове вряд ли могут считаться безошибочным маркером лояльности. По той простой причине, что эти документы – инструментальны. Полуостров всегда был силен своей региональной идентичностью, и для многих крымчан возможность оставаться дома принципиально важна. А без российских документов об этом пришлось бы забыть. Паспорта были нужны, чтобы устроиться на работу. Записаться в больницу. Не потерять имущество. Минимизировать риски.
Пророссийские ребята в Крыму отчаянно любят двойные стандарты. Они два с половиной десятилетия жили с украинскими документами. Публично поддерживали Кремль. Критиковали Украину. Им находилось место в крымской публичной дискуссии и в телеэфирах. Но сразу после смены флагов всем тем, кто занимал противоположную точку зрения, было отказано в аналогичной свободе действий. Все, на что могут рассчитывать проукраинские крымчане – это судебные преследования и уголовные сроки.

Упразднение свободы. Безошибочный признак оккупации.

Павел Казарин, публицист, телеведущий. Жил и работал в Симферополе, переехал в Киев в 2014 году после аннексии полуострова.

Большинство крымчан ждут не воду, а освобождение от оккупантов

Статус первого Президента Украины и руководителя украинской делегации в Трехсторонней контактной группе по Донбассу не дает Леониду Кравчуку ни права законодательной инициативы относительно выборов на оккупированных территориях, ни права восстанавливать подачу воды в оккупированный Крым. Но это не мешает ему постоянно озвучивать идеи, провоцирующие украинское общество.
Возможно, Леонид Макарович не дорожит авторитетом человека, в силу исторических обстоятельств оказавшегося у истоков независимого украинского государства, но мы, граждане Украины, дорожим независимостью страны и не готовы ею поступаться.
К сожалению, в общественном сознании укоренилась упрощенная формула "водного баланса" оккупированного Крыма, состоящая в том, что воды не хватает для военной базы и промышленности. Ее постоянно эксплуатируют как спикеры, выступающие с патриотических позиций, так и желающие поторговать водой под гуманитарным предлогом.
Ситуация с обеспечением украинского населения Крыма, для которого, на самом деле, воды на полуострове достаточно, усугубляется следующими факторами.
За годы оккупации на ПМЖ в Крым незаконно переселилось более 300 тысяч колонизаторов из российской глубинки.
Кроме того, персонал военных объектов РФ, незаконно размещенных на захваченном силой полуострове, вместе с членами семей уже составляет около 100 тысяч человек.
В дополнение к перечисленному, в Крыму незаконно пребывает многотысячный отряд российских чиновников с семьями, приехавших вахтовым методом поправить свое материальное положение. И в придачу к ним строители, завезенные из РФ на строительство военных и коррупционных "федеральных" объектов.
Суммарно этот "довесок" по численности уже приближается к четверти украинского населения полуострова.
Не пересказывая в очередной раз военные аспекты проблемы, специально для Леонида Кравчука скажу: возобновление подачи воды в оккупированный Крым приведет к увеличению в разы темпов его колонизации. Россия в считанные месяцы завезет на ПМЖ не менее миллиона человек, а мы навсегда утратим свою территорию.
Как человек, не понаслышке знающий Крым и не теряющий связь со своей малой родиной, добавлю: большинство крымчан ждут не воду, а освобождение от оккупантов.

Андрей Сенченко, украинский политик и общественный деятель, лидер политической партии "Сила права"

Нет времени ждать действенной помощи от Запада по деоккупации Крыма

Оккупанты не остановятся, пока окончательно не уничтожит Крым и не вытеснят его коренной народ - крымских татар.
Вот почему ни у Украины, ни у крымскотатарского народа нет времени на то, чтобы ожидать появления у наших западных партнеров желания предоставить нам действенную помощь в освобождении оккупированных территорий ...
Нам надо самим создавать ситуации, которые не позволят нашим партнерам ограничиваться только выражением беспокойства ...

Рефат Чубаров, глава Меджлиса крымскотатарского народа

«Военный ответ россиянам имел шансы на успех»: о действиях Украины во время аннексии Крыма Россией

Государственное бюро расследований Украины назвало «истинные причины и условия», которые способствовали аннексии Крыма в 2014 году. Согласно сообщению на сайте ведомства, к ней привели «преступное сокращение Вооруженных сил Украины» и незаконные организационные изменения в них, подрыв мобилизационной готовности, уничтожение системы противовоздушной обороны и непринятие мер по реагированию на внешние угрозы.
По мнению следователей, бывший начальник Генерального штаба ВСУ Владимир Замана при соучастии с экс-президентом Виктором Януковичем и двумя бывшими министрами обороны Павлом Лебедевым и Дмитрием Саламатиным в период с 2012 по 2014 годы «подорвали обороноспособность, суверенитет, территориальную целостность и неприкосновенность Украины, чем совершили государственную измену». В отношении этих лиц уже завершено досудебное расследование, подчеркнули в ГБР. Публичных комментариев по этому поводу со стороны обвиняемых или их адвокатов пока нет.
Предпосылки и причины аннексии в эфире Радио Крым.Реалии вместе с ведущим Александром Лащенко обсуждали бывший председатель Совета министров Автономной Республики Крым Сергей Куницын, заместитель главы Меджлиса крымскотатарского народа Ахтем Чийгоз и украинский военный эксперт Олег Жданов.
– Сергей, что вы думаете насчет списка предпосылок аннексии, озвученного ГБР?
Куницын: В основном я со всем согласен. Предотвратить то, что в итоге произошло, было сложно, но возможно. Это, конечно, было удобное для нападения России время, когда в Украине сменилась власть, а в силовых структурах и Вооруженных силах служили люди, поставленные Виктором Януковичем. Конечно, не все были предателями: в Генштабе работали те, кто предупреждал об аннексии, о планах России. Насколько я знаю, даже был разработан план проведения учений, которые бы упредили аннексию за счет выдвижения в Крым украинских подразделений с материка. Однако эти приказы так и не были отданы, в то время как патриоты Украины на полуострове все ждали какого-то решения.
– А видели ли вы лично как представитель президента Украины в Крыму политические пути разрешения этого кризиса?
Куницын: Безусловно. На так называемый референдум тогда собирались вынести вовсе не вхождение Крыма в состав России, а создание образования с колоссальными полномочиями в составе Украины. Я предложил созвать Верховную Раду и делегировать Крыму любые полномочия, реанимировав соответствующий закон 1992 года. Это сразу обессмыслило бы первоначальный вариант «референдума»! Уже к такому решению можно было бы присовокупить действия военнослужащих – не обязательно воевать, но предпринять определенные меры. Все это – даже несмотря на развал украинской армии. Мне кажется, тогда, в конце февраля – начале марта 2014 года, была упущена возможность удержать Крым в составе Украины. Все же россияне были уверены в захвате полуострова не до конца – смотрели, как будут реагировать на них население, украинская армия и так далее.
– Какой день, по-вашему, стал точкой невозврата?
Куницын: Все развивалось настолько динамично, что мне сложно сказать. Главное было вот что: чем меньше мы сопротивлялись в политическом и других смыслах, тем увереннее чувствовали себя россияне.
– Спасибо. Ахтем-агъа, ваше мнение насчет озвученных предпосылок аннексии?
Чийгоз: Я думаю, что это неполная картина. В то время как упоминается роль некоторых военных в сдаче национальных интересов, некоторые вынесены за скобки, и за эти годы сдвинуть это дело с мертвой точки не удалось. Хотя я сам давал показания в Прокуратуре Автономной Республики Крым на этот счет и говорил, в частности, о роли последнего главы правительства АРК Анатолия Могилева в аннексии. Нашим следственным органам нужно понимать, что попытка вывести кого-то за скобки никогда не даст полноценную картину.
– Стоит отметить, что сам Анатолий Могилев в интервью Радио Крым.Реалии утверждал, что в рамках своих полномочий сделал все, для того чтобы отстоять территориальную целостность Украины.
Чийгоз: Я думаю, что поскольку ГБР не взяло на себя функции политического анализа, то это должно сделать государство должно – в лице президента, парламента. Надо четко зафиксировать основные аспекты того, как Крым сдавали в угоду российским интересам все эти годы до аннексии, включая игнорирование политических прав крымскотатарского народа… Сейчас, шесть лет спустя мы снова попали в такую ситуацию, когда возникает ощущение, что нас снова сдают. Вопрос Крыма отодвинулся на задний план, при этом власть абсолютно неправильно действует и после стольких лет в целом правильной политики начинает сдавать наши временно оккупированные территории.
Переговорные процессы идут неплохо, но роль Украины в Европе и международных институциях резко снизилась после того, как несколько лет она была очень существенной. Все это заставляет сильно беспокоиться о том, что наша борьба в Крыму может оказаться напрасной, учитывая, что именно крымские татары получают баснословные сроки за сопротивление оккупации. Так что самое важное сейчас – изменить сложившийся вектор политики Украины.
– Спасибо. Олег, вы как военный эксперт что можете добавить к выводам украинских правоохранительных органов?
Жданов: Мне очень жаль, что ГБР занимается поисками козлов отпущения. Я считаю, что мы потеряли Крым в результате личного решения Александра Турчинова. Именно он как исполняющий обязанности президента Украины не отдал приказ о защите территориальной целостности Украины – вот и вся история. Закон напрямую обязывает его принимать такие меры!
Мне не очень понятно, на основании чего ГБР проводит причинно-следственную связь между состоянием Вооруженных сил Украины в начале 2014 года и потерей полуострова. Ведь применения армии не было, и мы не можем оценить, удержали бы мы с ее помощью Крым или нет. Давайте тогда начнем с Леонида Кравчука, который сдал украинское ядерное оружие, из-за чего Россия 20 лет спустя решилась напасть и захватила Крым! Быть может, эта связь и существует, однако при том же плачевном состоянии Вооруженных сил Украина в мае 2014-го смогла отстоять Донбасс.
– Отмечу, что сам Александр Турчинов в интервью Крым.Реалии заявлял, что в условиях смены власти Вооруженные силы были практически парализованы. Ну вот, допустим, он как исполняющий обязанности президента отдал бы приказ воевать за Крым и его выполнили бы. Учитывая блокировку украинских военных частей в Крыму, шансы победить Россию вообще были?
Жданов: Вы преувеличиваете. На самом деле такой ответ имел бы огромные шансы на успех. Первичное выдвижение российских войск шло из города Севастополя, и было достаточно заблокировать его силами двух батальонов и одного артдивизиона. Плюс в Крыму была поддержка местного населения – крымских татар, которые продемонстрировали силу 26 февраля 2014 года в Симферополе. Поверьте, если бы Украина тогда действовала решительно и оказала вооруженное сопротивление, не было бы войны на Донбассе. А сейчас, в 2020 году у нас нет ни плана, ни стратегии, и Крым оказался вообще выведенным за скобки. На самом деле надо бить во все колокола и подключать международные механизмы безопасности через ООН. Если ничего не делать, Крым нам не вернуть.